Автор: 
История женщины, которая 15 лет употребляла наркотики, 10 лет отсидела в тюрьме, остановилась в шаге от смерти, а теперь помогает наркоманам и ВИЧ-инфицированным выжить
— Тебе надо встретиться с Жанной, она все объяснит, — говорили мне врачи из клиники, где лечат внелегочный туберкулез, осложненный ВИЧ / СПИДом, гепатитом С и другими болезнями. — Она имеет к таким больным особый подход, умеет находить слова, чтобы поощрить наркозависимых лечиться. Потому что есть для них образцом для подражания.
С Жанной (на фото) мы встретились перед офисом львовской ячейки благотворительной организации «Всеукраинская сеть людей, живущих с ВИЧ / СПИД». Поднимаемся по крутой лестнице под самую крышу дома. Комната-офис оформлена как детская — игрушки, маленькие стулья, красочные книги и карандаши. Средства на ремонт дали украинские фонды, которые помогают больным СПИДом, а оборудовали помещение как детскую, потому что часто проводят встречи с детьми. «ВИЧ-инфицированными?» — спрашиваю. «Не только. Часто сюда приходят дети инфицированных родителей, а иногда просто школьники, которым волонтеры центра проводят образовательные тренинги».
Жанна предлагает чай. Подозреваю, это тест: не побоюсь пить из чашек, которыми пользуются ВИЧ-инфицированные сотрудники и посетители. Жанна начинает рассказывать.
— Все началось с неблагополучной семьи. Росла без отца, мама второй раз вышла замуж. В семье меня не понимали. В пятнадцать ушла из дома, а уже через полгода родила дочь. Связалась с криминальным миром. Мне нравились плохие парни, уличная жизнь, состояние абсолютной свободы, отсутствие ответственности. В восемнадцать начала употреблять наркотики. И понеслось: притоны, кражи, преступления. Единственная цель — найти деньги на дозу. Первое заключение — три года. Освободившись, быстро возвращалась к прошлому: друзья, наркотики, кражи. Опять посадили. После второй отсидки продержалась несколько лет, думала, все — завязала. Но где там! Опять сорвалась, снова посадили. Так продолжалось пятнадцать лет! Когда сидела в тюрьме, умерла моя бабушка, которая воспитывала моих детей. Наркомана не интересуют дети — когда стоишь перед выбором, дети или наркотики, выбираешь наркотики. Дочь и маленький сын остались одни…
Наркоманы часто возлагают вину за то, что с ними произошло, на близких: если бы не такая семья, родители, компания, не стал бы употреблять наркотики. «Это самая большая ложь, которая может быть, — говорит Жанна. — Я, как и большинство наркоманов, любила наркотик, это стиль жизни. Наркотик был единственным смыслом моей жизни. День начинался и заканчивался с мыслью, где взять дозу. Даже представить не могла, что когда-то у меня ее не будет, и наступит время, когда не буду колоться».
На вопрос, легко ли ей общаться с больными, Жанна отвечает, что она такая же — ВИЧ-инфицированный, следовательно, понимает их лучше: «Зависимые люди — наркоманы, алкоголики — привыкли не называть вещи своими именами, порой даже не верят, что СПИД — это реальная болезнь». Когда же узнала о своем статусе, тоже не могла поверить. Знала, что люди, с которыми кололась, инфицированные, но сознание отказывалось это принимать — СПИД может быть у кого угодно, только не у меня…
Некоторые из нынешних посетителей центра знают Жанну из прошлой жизни и видели, до какого состояния физического и духовного разрушения в свое время себя довела. «В 2007 году я весила 38 килограммов. Вся изрезанная, гнилая, — рассказывает женщина. — ВИЧ перешел в форму СПИДа. Казалось, это конец. Я впала в кому, врачи готовили детей к моей смерти, отказываясь верить, что опиумный наркоман с таким стажем может выжить. Пришла в себя через шесть дней, училась всего заново — ходить, говорить. Дочь отправила меня на реабилитацию в Полтаву, где прежде всего отучили материться и курить. Лечение наркомании — длительный и сложный процесс, но его можно пройти и выйти из схватки победителем».
— С помощью детей и церкви я смирилась с собой, — продолжает Жанна. — Живу и радуюсь, что могу помочь таким людям, как я. Еще до создания центра несколько лет помогала наркозависимым, потому что мне самой от этого легче. Привязываюсь к больным, хотя это и неправильно. Всем не поможешь. Люди умирали, умирают и будут умирать, а мне нужно жить.
Она не уговаривает никого лечиться — работает только с теми, кто хочет жить: «С умными, которые одновременно принимают наркотики и антиретровирусную терапию, у меня никаких дел быть не может. Или ты лечишься, или умираешь — суровая правда жизни».
Заведующая фтизиотерапевтичного отделения Львовской больницы внелегочного туберкулеза Галина Лысюк сравнивала своих пациентов с растениями, а среда, в которой живут, — с почвой. «Не имею уверенности, что они не начнут колоться, выйдя из больницы, — говорит врач. — Не может здоровый цветок расти в гнилой земле. Если наркозависимые, оправившись, попадут в хорошие семьи, найдут друзей, которые будут их поддерживать, шанс быть здоровыми у них большой». По ее наблюдениям, большинство наркоманов — экстраверты, которые ищут общения, поэтому легко попадают под влияние среды. С другой стороны, выздоровев, становятся энергичными и готовы горы свернуть.
Во львовский офис направляют людей из тюрем, из улиц, без денег и родственников, способных помочь и поддержать. «Везем их на компьютерную томографию, ставим на учет, ищем врачей. Одной антиретровирусной терапией редко обойдешься — нужно искать нейрохирургов, окулистов, венерологов…», — рассказывает Жанна.
«За каждым наркоманом стоит трагедия, — говорит Жанна. — Что-то, что подтолкнуло его к этому шагу». К ВИЧ-инфицированным женщинам и мужчинам имеет разный подход. Женщины труднее идут на контакт, менее откровенны и боятся афишировать свой статус, чтобы не бросить тень на семью. Мужчины быстрее адаптируются к жизни в обществе и пытаются доказать всем, что они сильные. А еще любят лесть — им надо говорить, какие они хорошие, и уверять, что у них еще все впереди…
Среди пациентов есть немало совсем юных, часто они — жертвы моды на дешевый синтетический наркотик «крокодил». По словам Жанны, с этой эпидемией можно бороться, профилактически работая с родителями. «Если вы увидели что-то необычное в поведении своих детей, следует немедленно принимать меры! — Предупреждает она. — Важен каждый день. Родителей часто останавливает стыд: как это так, мой ребенок — и наркоман! Делают вид, что ничего не происходит».
Наркоманами становятся дети не только из неблагополучных, но и из богатых семей (быть мажором-наркоманом считается модным), часто — дети заробитчан. Им, по мнению Жанны, не хватает общения с родителями, которые откупаются от детей деньгами и подарками. «Отправляют своих наркозависимых детей на Кипр, думают, что там не найдут наркотиков. Не понимают психологии наркомана. Знаю по себе — меня закрывали дома, клали в психиатрическую клинику, но, если есть тюрьма внутри себя, куда убежишь? Наркоман всегда найдет себе подобного, среди тысячи глаз узнает, найдет дозу.
Во время нашего разговора в офис пришел клиент, как его назвала Жанна: высокий молодой только что освободившегося из тюрьмы. «Ситуация до боли привычна, — объясняет моя собеседница. — Весь набор болезней — ВИЧ, гепатит С, внелегочный туберкулез. «Скорая» привезла в больницу, врачи собрали консилиум и решили, что не могут его госпитализировать. Домой, в Антрацит, ему ехать далеко». Вот и работа для Жанны: обежать десятки кабинетов, найти юристов и заставить врачей выполнить закон, по которому больные СПИДом имеют право лечиться на равных условиях с другими пациентами.